Олег Николаевич Мозговой, «отец» регулятора фондового рынка, делится своими воспоминаниями об истории Комиссии: о первых сложностях, подборе команды, содействии и препятствиях на пути развития госоргана, а также о его перспективах он рассказывает Stockworld.com.ua

SW: Олег Николаевич, Вы – первый председатель Комиссии. Расскажите, пожалуйста, как она создавалась? Кто был инициатором и помогал Вам в её становлении?

ОМ: Как известно, Президент Леонид Кучма подписал Указ о создании Государственной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку (ГКЦБФР) 12 июня 1995 года. Этот документ, и, собственно, его идея, зарождались в «недрах» Администрации Президента. Инициативной верхушкой группы, ответственной за разработку указа, были руководитель управления экономической и социальной политики Петр Геннадиевич Петрашко (впоследствии он руководил Госказначейством) и Владимир Алексеевич Кузнецов, первый помощник Президента Кучмы (он был предшественником Петрашко на его посту). Они были людьми, способными «провести» Указ Президента по Администрации, ведь это было не просто. В это же время Президент подписал указ о создании Аудиторской палаты, но, к слову, орган так и не увидел свет в том виде, в котором планировался в то время. Подготовить документ о создании регулятора поручили Алле Луценко, главному специалисту упомянутого управления в Администрации.

Этот указ определял ряд функций Комиссии (часть из них нам передали от Министерства финансов) и назначал меня на должность её Главы. Звучало это приблизительно так: «Створити… Передати… Призначити…». Согласно документу, в состав регулятора должны были войти пять человек, т.е. Глава и четверо членов. Такой формат был «калькой» американского регулятора рынка ценных бумаг SEC (The United States Securities and Exchange Commission– ред.).

SW: Кто и по каким критериям подбирал кандидатов на посты первых Членов Комиссии?

ОМ: Базой для переговоров с претендентами стала Администрация Президента. Мы пригласили на собеседования ряд участников рынка. Ведь рынок на тот момент уже существовал и функционировал, Комиссия его не «родила». Тогда уже действовал Закон Украины «О ценных бумагах и фондовой бирже» (биржа-то, как предполагалось, будет одна, это сейчас у нас их десять). Т.е. существовала «Украинская фондовая биржа» (УФБ), были торги, шел активный процесс приватизации, соответственно, были и люди, которые работали на рынке. На специалистов с опытом мы и обратили внимание в первую очередь.

Если вернуться к американской комиссии (а мы опирались именно на международную практику), то она по своему составу очень специфична. В основном, в регуляторе работают бухгалтеры и юристы. Мы и пошли за кадрами на рынок, где, кстати, люди работали самые разные. Например, в Харькове, который был тогда центром науки (там НИИ было больше, чем в Киеве), много ученых нашли себя на фондовом рынке. Рынок ценных бумаг в то время состоял из очень необычных людей.

Одним из первых на должность Члена Комиссии я пригласил Анатолия Терентьевича Головко. Он имел опыт – писал закон о фондовой бирже, другие нормативные материалы, работал на УФБ. Мы переговорили, и он согласился. Обратились к Александру Ивановичу Бойко – в то время он уже представлял акционерные общества и размещал акции на рынке. Он тоже дал свое согласие. Откликнулся на моё предложение и Николай Федорович Волков. К тому времени он имел уже серьезный опыт, ведь закладывал фундамент украинского товарного, биржевого рынка, участвовал во многих профильных семинарах и инициативных группах по созданию бирж в Москве. Не отказался от должности и покойный ныне Алексей Юрьевич Ромашко. В тот момент он возглавлял управление финансов в Днепропетровской облгосадминистрации. Он бы единственный из нас, кто имел чиновнический опыт. Это Комиссия сделала из нас бюрократов.

Такой состав мы и подали на утверждение Президенту. Но указ, который закреплял бы Комиссию в таком составе, готовился и одобрялся очень долго. Появился новый госорган, а, значит, появились и желающие занять посты в нем, возник аппетит, так сказать. Поэтому были и палки в колесах, и задержки. Но к концу лета мы завершили эту процедуру. Члены Комиссии были утверждены, Николай Федорович Волков был назначен Членом и по совместительству моим заместителем.

SW: С какими трудностями Вы и Ваши коллеги сталкивались «на первых порах»?

ОМ: Трудности возникли с самого начала. Я считаю, что тогда была допущена одна серьезная ошибка. Дело в том, что, по моему мнению, не совсем удачно был выбран организационный формат нашего ведомства – «Комиссия». Ведь это орган государственной, не исполнительной власти. Да, это зарубежный опыт, регуляторы рынка ценных бумаг, как правило, так и называются. Но в нашей стране слова «комиссия» воспринимается как некое временное образование, которое собирается, решает проблемы и распускается. А в нашем случае это совершенно неверная трактовка. При этом, мы не комитет, не агентство, не министерство, именно комиссия, хотя, как было обозначено, она должна была осуществлять государственную политику в сфере фондового рынка – формирования, регулирования и т.д. И, должен отметить, некоторые чиновники до сих пор, спустя двадцать лет, не знают, как мы правильно называемся.

Но это было не главной сложностью. Дело в том, что функции нам передали, а как их реализовывать – было непонятно. Пять человек назначили, а аппарата-то нет. Шла приватизация, поступали жалобы, которые Минфин передавал нам. А как нам было выполнять задачи, если не было ни штата, ни помещения, ни техники, ни даже почтового адреса! Нам никто не предлагал никакого решения проблемы. Утверждение штата и финансирование находилось в компетенции Кабинета Министров, вот я и пошел бродить по его кабинетам с указом в руках. Попал в приемную премьер-министра. Руководителем аппарата тогда был Иван Перехода, который мне тогда сказал: «Ну и что, что Президент подписал указ. Он мог бы написать, чтобы солнце в другую сторону вращалось, но ведь так не будет». Долго мы еще боролись, но в результате лед тронулся! Мы утвердили численность в количестве ста человек. В нашем представлении этого было достаточно. Была разработана организационная структура, она и сейчас не особо изменилась, ведь фондовый рынок в мире, как и его регулирование, имеет достаточно стандартизированную структуру. Но и эти сто человек в очередь не выстроились…

SW: Расскажите о тех людях, которые стояли у истоков Комиссии вместе с Вами. Каким был первый кадровый состав?

ОМ: В первую очередь, мы взяли на работу бухгалтера, специалиста по кадрам и секретаря. Кто-то ведь должен был оформлять всех остальных сотрудников. Для этого нам выделили две небольшие комнаты в помещении «Украинской фондовой биржи» на Рыльском переулке. В одном кабинете работали мы, пять членов Комиссии, а в другом – наши первые сотрудники. На первом этаже в том же здании находился банк, в котором мы взяли взаймы старенький компьютер. Так и приступили к работе и поиску людей. Нужны были нам юристы, но их в то время было днем с огнем не сыскать. Поэтому брали много людей без специального образования. Позже мы переехали в помещение «Укравтодора» на Горького, 51 – нам дали уже целых три комнаты! Там мы на какое-то время и остались и впоследствии освоили несколько этажей.

В тот период меня даже вызывали «на ковер» за невыполнение поручений. А то, что у нас не было ресурсов для работы – никого не волновало. Но, несмотря ни на что, работа пошла. Между членами Комиссии были четко разграничены зоны ответственности. Ромашко отвечал за контрольно-правовую деятельность, Бойко курировал корпоративное направление, Головко – депозитарную систему, а Волков занимался региональными управлениями регулятора.

Тот период времени характеризовался неким романтизмом. Люди пытались воплотить в жизнь зарубежный опыт и практику. И есть некоторые документы, принятые еще тогда, которые до сих пор функционируют в Комиссии. Нашими специалистами двигало необузданное желание творить – мы работали по выходным, задерживались на работе допоздна. Заседания Комиссий могли проходить днями!

SW: Какие изменения произошли в составе руководства регулятора, когда увеличилось количество членов Комиссии?

ОМ: Новый закон о госрегулировании рынка ценных бумаг (1996 год – ред.) предусматривал функционирование Комиссии в составе семи человек. К нам присоединился бывший помощник спикера Александра Мороза, Виктор Ивченко, и Сергей Бирюк, который тоже был помощником народного депутата и имел колоссальный опыт работы по сопровождению законов. По процедуре, для утверждения нас на должности, мы должны были быть согласованы парламентом. Каждый из нас выходил на трибуну Верховной Рады и представлял себя. Камнем преткновения был всё тот же вопрос – специальное образование и трудовая «история». У каждого она была своя. Например, Анатолий Терентьевич Головко до фондовой биржи был артистом филармонии, ударником, представляете? У него даже в кабинете стояла ударная установка. А Николай Федорович Волков по образованию биолог-ихтиолог. Но зато у него был самый богатый опыт работы в фондовом секторе. Голосование тогда было очень сложным…

SW: Кто из представителей власти способствовал, или наоборот препятствовал работе ГКЦБФР?

ОМ: Нас утвердили, собственно, благодаря содействию Мороза. Он, кстати, был единственным Главой парламента, который побывал в Комиссии. Спикер помогал нам с законом по депозитарной системе, что удивительно, ведь он социалист. Мы сотрудничали и с нынешним Президентом Порошенко, в частности, в рамках того же закона о депозитарной системе, в то время он был народным депутатом.

Были, правда, и попытки ликвидировать Комиссию, ведь это самый простой способ уволить всех сразу и назначить на их место «своих» людей. Для этого даже необходимый проект указа подготовили. По стечению обстоятельств мы с автором указа в одно время оказались в Лондоне (там проходила какая-то конференция). Туда же должен был приехать и Президент, Леонид Данилович Кучма. Я совершенно случайно узнал, что буквально сейчас в Кабинете Министров Пустовойтенко (Валерий Павлович Пустовойтенко – премьер-министр Украины в 1997 – 1999 г.г. – ред.) визирует указ о ликвидации Комиссии. Мне надо было принимать решительные меры. Поэтому я связался с Администрацией Президента, узнал, где в Лондоне Кучма размещается, и приехал к нему в гостиницу. Прямо в его номере мы переговорили, после чего он позвонил премьеру и остановил процесс.

Вообще, были разные угрозы, но, к счастью, до сих пор мы существуем, и все в порядке. Что бы ни было, даже в случае каких-либо трансформаций, наработки Комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку никуда не исчезнут.

SW: Что Вы считаете наибольшим достижением регулятора за годы его существования?

ОМ: В сравнении с другими ведомствами мы выглядим немного иначе, особенно касательно законодательных инициатив. К сожалению, к нам не всегда существовал интерес руководства страны и Кабмина. Мы всегда позиционировали себя по-особому, за пределами исполнительной власти. Регулятор фондового рынка должен иметь специальный статус, независимость от других ветвей власти. Это международная практика. Но сложно не зависеть, ведь финансирование зависит от Кабмина. Мы не являемся членами IOSCO (Международной организации комиссий по ценным бумагам – ред.), но хотим соответствовать её принципам. Мы неоднократно готовили указы и модернизировали положение о Комиссии по ценным бумагам, под которым Президент, сначала Кучма, потом и Ющенко, подписывались и констатировали, что это орган, подчиняющийся Президенту и подотчетный Верховной Раде, и никому другому. Да, изменилось название – с «Государственной» на «Национальную», но не изменились принципы работы и ценности. Самое главное достижение, по моему мнению, это преемственность и взращивание кадров. Мы подготовили столько высококлассных специалистов!

Когда создавалась Комиссия по регулированию рынков финансовых услуг, мы «отпустили» туда львиную долю наших, потому что имели огромный кадровый резерв. И с Национальным депозитарием мы потом тоже «поделились» людьми. Выходцы из Комиссии основали большое количество юридических фирм. Парадокс получается – сначала юристов у нас не было, а потом мы стали их «выпускать». Комиссия стала кузницей кадров!

Мы создали коллектив, лучший по кадровому составу и потенциалу. Нет вопросов, на которые наши специалисты не нашли бы ответы. Мне всегда это импонировало. Да, тот период романтизма прошел, мы стали бюрократами, но в хорошем смысле этого слова.

SW: С высоты прошедших лет, как Вы оцениваете НКЦБФР сегодня?

ОМ: Я очень доволен регулятором, который мы смогли создать. Очень важно, что всем руководителям удалось сохранить отличную команду. Это понимал я и все председатели Комиссии после меня. Поменялись люди, в регулятор пришли специалисты с огромным опытом работы в разных сферах. И надо отдать должное Дмитрию Михайловичу Тевелеву: ему удалось привнести нечто своё, новое, при этом не разрушить старое, традиции Комиссии.

Сегодня мы не можем похвастаться какими-то материальными благами. Если оглянуться на международный опыт, то за рубежом люди из регулятора уходят в бизнес, и, наоборот, из бизнеса приходят. У нас же движение только в одну сторону – в бизнес. К нам из бизнеса, к сожалению, не приходит никто, за исключением разве что Анатолия Игоревича Амелина и Михаила Игоревича Назарчука.

SW: Каким Вы видите дальнейшее развитие рынка ценных бумаг в Украине? Что, по Вашему мнению, должно стать первоочередной задачей регулятора?

ОМ: В этом году истекает срок Программы развития фондового рынка. Сейчас мы готовим новую, и уже презентовали её Проект. Комиссия знает, что ей делать, по крайней мере, в ближайшие три года (с 2015-ого по 2017-ый год), и мы не просто фантазируем, а четко понимаем направления, которые нужно упорядочить. В прошлом году мы проводили самооценку на соответствие принципам IOSCO. Да, мы не отвечаем им на 100 %, но сделали в последнее время очень многое. В основу подготовленной новой Программы положен именно этот самоанализ. Основные её направления – это расширение инструментария фондового рынка, повышение ликвидности, реализация единой государственной политики касательно улучшения инвестиционного климата в стране в целом и т.д. Но не все зависит от регулятора. Там есть вопросы, касающиеся и валютного регулирования, и налогообложения, и пенсионной реформы. Всё же, мы предполагаем, что Программа развития фондового рынка обратит на себя внимание и Президента, и парламента, и в соответствии с ней будет подготовлен конкретный план действий по её реализации. Но мы должны понимать, что только устойчивый экономический рост способен создать успешно развивающийся рынок ценных бумаг.